Забытые страницы Великой войны
Румынский фронт
Бельгия, Руины Ипра
Разгром Румынии германо-австро-болгарскими войсками занял всего три месяца и десять дней. 6 декабря в ее столицу Бухарест лично вступил немецкий генерал-фельдмаршал Альфред фон Макензен.
Быстрее немецким войскам удалось уничтожить только Бельгию, в августе 1914-го. Тогда им понадобилось только три недели, и от страны остался только маленький кусочек вокруг городка Ипр на северо-западе. В определенном смысле Румыния повторила судьбу Бельгии. К концу 1916 года от нее так же остался лишь один осколок в виде провинции Молдова между реками Сирет и Прут. Туда-то, в Яссы, древнюю столицу Молдавского княжества перебрались из Бухареста румынские власти и королевский двор. Вместе с ними на реку Сирет откатились и остатки румынской армии.
Перед Россией и ее армией довольно неожиданно возникла новая и очень серьезная задача – обезопасить себя со стороны румынской границы. А это линия длиной в 600 километров – от Карпат до дунайской дельты. На севере германцам и австрийцам противостояли – и весьма успешно – дивизии 9-й армии генерала от инфантерии Платона Лечицкого. На юге в Добрудже вдоль берега Дуная XVIII армейский корпус генерала от инфантерии Андрея Зайончковского удержал фронт на российской границе, не пустив врага в направлении Одессы. Но вот между двумя этими соединениями зияла дыра в 400 верст, которую надо было срочно закрыть. Туда, к левому притоку Дуная – Сирету – спешно перебрасывались части 4-й армии генерала от инфантерии Александра Рагозы и Особой Дунайской армии генерала от инфантерии Владимира Сахарова, в начале декабря преобразованной в Дунайскую армию, а вскоре – в 6-ю полевую. Меняли дислокацию дивизии генерала Зайончковского. На глазах возникал новый фронт, который получил название Румынский. Дата его рождения – 16 декабря 1916 года.
Румынская пехота
К этому моменту фронт располагал тремя русскими армиями – 4-й, 6-й и 9-й (переданной из состава ЮЗФ) и одной румынской, созданной из остатков разбитых дивизий нашего нелепого союзника. Всего сюда, на Дунай и Сирет, было переброшено 35 пехотных и 13 кавалерийских дивизий, что составляло на тот момент четверть всех сил русской армии на фронтах. Правы оказались те наши военачальники, кто выступал против втягивания нейтральной Румынии в ПМВ, абсолютно неготовой к участию в ней. Имелся, разумеется, и весомый контраргумент: свято место пусто не бывает. Иными словами, если Румыния не встанет на сторону Антанты, то она вполне может выступить за Четверной союз. И тогда ее внушительные ресурсы, прежде всего, нефть и пшеница, начнут работать на врага. Юмор ситуации в том, что и нефть, и пшеница, и все остальные ресурсы этой крупнейшей балканской страны и так после короткой кампании 1916 года стали работать на Германию и ее союзников. Исключением была только живая военная сила, которая вплоть до середины 1917 года и силой-то не являлась.
Немаловажно знать, что главной пружиной, заставившей Румынию катапультироваться в войну, были политические и дипломатические круги Франции. Именно наши добрые парижские друзья толкали Румынию в бой, думая, что таким образом резко ухудшится положение Болгарии, которая будет вынуждена воевать на два фронта. И, что важнее, немцам придется помогать болгарам и австрийцам на этом направлении, стало быть, в Трансильванию, Валахию и Добруджу будет переброшено несколько дивизий с Западного фронта. Все легче. И под Верденом, и на Сомме. Отчасти эти надежды оправдались. В общей сложности немцы перебросили в Румынию 20 полнокровных дивизий. Вот только исправлять ситуацию пришлось не французам, а русским. Все, что получила румынская армия от французской – это 1232 инструктора (офицеры и унтер-офицеры) и военного советника генерала Анри Бертело. О ежедневных поставках 300 тонн боеприпасов в Париже и Лондоне как-то быстро забыли.
Помимо собственно боевых действий в полосе Румынского фронта, а они продолжались всю зиму и унесли 2 245 русских жизней только за одну новогоднюю неделю, на плечи России легли и другие напасти, связанные с Румынией. В январе было подписано соглашение о том, что румынские солдаты и новобранцы перебрасываются в Киев, Одессу, на Дон и Кавказ для подготовки и последующего формирования в новые воинские части. До 300 000 румын нужно было перевезти за сотни километров, кормить, одевать, вооружать и учить, отрывая для этого процесса русских офицеров. Кроме того, постоянно требовалась материальная помощь тем румынским солдатам, что еще оставались в полосе фронта. Главнокомандующий русской армией император Николай II не смог отказать главнокомандующему румынской армией королю Фердинанду I в том, чтобы обеспечить всем необходимым 80 000 раненых в боях 1916 года румынских военнослужащих. В русских госпиталях, разумеется. И за счет России. Некоторые историки, в частности, доктор исторических наук Николай Лысенко, озвучивают сумму, которую Россия потратила на материально-техническую поддержку союзника: 290 миллионов царских рублей. Если учесть, что курс рубля царского к современному примерно 1 к 1 300, получается что-то уж слишком много.
Принц А. П. Ольденбургский - верховный начальник санитарной и эвакуационной части, 1910 год
Самые большие трудности, по свидетельству и.о. начальника штаба Главковерха генерала от кавалерии Василия Гурко, оказались связаны с транспортной инфраструктурой восточной Румынии (Молдовы) и примыкающих к ней русских губерний. Вот что он писал: «Было необходимо согласовать работу русской и румынской железнодорожных сетей. Ни одна из них не функционировала должным образом, однако – по различным причинам, что еще больше усложняло положение. Румынские дороги страдали от перегруженности путей и станций подвижным составом, выведенным с линий, уже попавших в руки неприятеля. Эти вагоны по большей части были загружены различными товарами, эвакуированными из оставленной столицы. Другим недостатком румынских железных дорог была недостаточная готовность их персонала к напряженной работе в военное время. Напротив, наши дороги в тот же период начали испытывать нехватку подвижного состава, но наши железнодорожники уже привыкли к работе в тяжелых условиях и изыскивали возможности для достижения наилучших результатов с имевшимися в их распоряжении недостаточными средствами. Это было особенно трудно по той причине, что ширина колеи наших путей не совпадала с принятой на румынских железных дорогах. Несмотря ни на что, наше положение на новом румынском фронте с каждым днем становилось легче, а работа постепенно входила в нормальное русло. Существовала и другая проблема, создававшая множество затруднений как военным властям союзников, так, в особенности, румынскому правительству, – снабжение войск и населения, и в первую очередь той его части, которая покинула Валахию перед вторжением австро-германцев. Этот вопрос был теснейшим образом связан с работой железных дорог. Если русские части, спешившие на помощь румынской армии, по плану кампании должны были походным порядком преодолеть сотни километров, то легко сделать вывод, что железные дороги не справлялись с поставленными перед ними задачами. Тем не менее, ценой невероятных усилий и взаимных уступок как с нашей, так и с румынской стороны удалось добиться положения, при котором ни наши войска на румынских границах, ни население не страдало от серьезной нехватки продовольствия. Крупнейший провал в работе железных дорог произошел при эвакуации больных и раненых, но даже в этом случае было предпринято все физически возможное. Несмотря на свой преклонный возраст, для правильной организации дела неутомимую энергию проявлял глава санитарного департамента принц Александр Ольденбург (верховный начальник санитарной и эвакуационной части генерал от инфантерии принц Александр Петрович Ольденбургский – прим. авт.)».
Фельдмаршал фон Макензен
Любопытно, что довольно скоро большинство проблем было решено. К лету 1917 года Румынский фронт стал наряду с Кавказским фронтом самым боеспособным из всех фронтов. Не менее интересен и тот факт, что Румыния, проигравшая свою войну, оказалась в итоге среди победителей ПМВ и приросла Бессарабией, Трансильванией, восточным Банатом, Марамурешом и Буковиной. И превратилась в Великую Румынию. Правда, ненадолго.
В заключение несколько слов о путанице, которая возникает в связи датой падения Бухареста в декабре 1916 года. Источники очень противоречивы. Так, завершение битвы за румынскую столицу датируется 3 декабря (Николай Корсун. «Балканский фронт мировой войны 1914–1918 гг.»). Вступление в город командующего валашской группировкой генерала Макензена с тремя офицерами верхом – 6 декабря. Торжественное шествие германо-болгарских войск – 7 декабря. Равно как и 6-м. А вот известный военный историк-эмигрант Антон Керсновский писал, что сражение за Бухарест закончилось 2 декабря, а командующий трансильванской группировкой (9-я армия) генерал Эрих фон Фалькенгайн вошел в столицу 3 декабря. Автор вступления к книге Эриха фон Фалькенгайна «Верховное командование 1914–1916 годов в его важнейших решениях» к.и.н. Леонтий Ланник пишет, что «отбив отчаянный контрудар румынской армии в ноябре, 9-я армия предоставила войскам А. Макензена возможность триумфально войти в Бухарест 4 декабря». Иные исследователи ПМВ работают с этим вопросом предельно аккуратно, ограничиваясь фразой «в начале декабря». Так что слово остается за учеными.
Михаил БЫКОВ,
cпециально для «Почты полевой»
Наступление
В начале мая, когда портфель военного и морского министра получил Керенский, началась лихорадочная подготовка к активным действиям на фронте. Керенский переезжает из одной армии в другую, из одного корпуса в другой и ведет бешеную агитацию за общее наступление. Эсеро-меньшевистские советы и фронтовые комитеты всемерно помогали Керенскому. Для того чтобы приостановить продолжавшийся развал армии, Керенский приступил к формированию добровольческих ударных частей.
"Наступать, наступать! " — истерически кричал, где это только можно, Керенский, и ему вторило офицерство и фронтовые, армейские полковые комитеты, особенно Юго-западного фронта. Солдаты же, находившиеся в окопах, к приезжающим на фронт "орателям ", призывавшим к войне и наступлению, относились не только безразлично и равнодушно, но и враждебно. Громадное большинство солдатской массы было, как и прежде, против всяких наступательных действий.
"Для того чтобы оздоровить солдатскую массу ", по мысли Керенского, необходимо было влить в нее новые, свежие силы. Было сформировано учреждение с громким названием: Всероссийский центральный комитет по организации Добровольческой революционной армии. А это учреждение выделило из себя Исполнительный комитет по формированию революционных батальонов из волонтеров тыла. Чтобы показать, что данное учреждение "начало жить", оно выпустило воззвание, наполненное трескучими фразами, рассчитанными на одурачивание рабоче-крестьянских масс, о спасении отечества и с призывом к наступлению и т.п.
Настроение же этих масс иллюстрируется одним из типичных писем солдат того времени: "Если война эта скоро не кончится, то, кажется, будет плохая история. Когда же досыта напьются наши кровожадные, толстопузые буржуи? И только пусть они посмеют еще войну затянуть на несколько времени, то мы уже пойдем на них с оружием в руках и тогда уже никому не дадим пощады. У нас вся армия просит и ждет мира, но вся проклятая буржуазия не хочет нам дать и ждет того, чтобы их поголовно вырезали ". Таково было грозное настроение солдатской массы на фронте. В тылу же — в Петрограде, Москве и других городах — прошла волна демонстраций против наступления под большевистскими лозунгами: "Долой министров капиталистов!", "Вся власть Советам!".
Перед наступлением 1 июля (18 июня) произошла перегруппировка и в верховном, и в высшем командовании на фронтах. Главковерхом вместо Алексеева был назначен Брусилов, а вскоре на место последнего, т.е. главнокомандующим армиями Юго-западного фронта, был назначен Корнилов с комиссаром при нем, эсером Савинковым.
В военном отношении план Июньского наступления был разработан по указанию союзников еще до Февральской революции, т.е. царским правительством. По этому плану основной удар предполагалось нанести армиями Юго-западного фронта, причем Северный и Западный фронты активными действиями должны были помогать наступлению Юго-западного фронта. Западный фронт свой главный удар должен был наносить силами 10-й армии из района Крево на Вильну. Северный фронт должен был ему содействовать сильным ударом 5-й армии из района Двинска тоже на Вильну.
Наступление на Западном и Северном фронтах, начатое во второй половине июля, сорвалось. После невиданной со стороны русских по мощности и силе артиллерийской подготовки войска почти без потерь заняли первую неприятельскую позицию и не захотели идти дальше. Начался уход с позиций целых частей. Всякие активные действия на обоих фронтах к северу от Полесья прекратились.
На Юго-западном фронте ожидаемое наступление состоялось. Общая идея операции сводилась к нанесению главного удара с фронта Поморжаны — Бржезаны на Глиняны — Львов и второстепенного с фронта Галич — Станиславов на Калуш — Болехов. Атака на Северном направлении должна была на несколько дней предшествовать атаке на Южном направлении.
Против Львова действовали части 11-й и 7-й армий, из которых около 2 корпусов должны были наступать от Поморжаны на Злочов и Глиняны и 4 корпуса от Бржезаны на Бобрка и далее на Львов. На Южном направлении XII корпус в составе 6 дивизий должен был прорвать позицию противника между Галичем и Станиславовом и наступать на Калуш, а XVI корпус — содействовать этому наступлению выдвижением от Богородчаны к р. Ломница.
1 июля началась атака на Северном направлении. Обе армии (11-я и 7-я) в первый день имели небольшой тактический успех и заняли несколько участков позиций противника; но на следующий день бои не имели уже и этого успеха. 6 июля на некоторых участках атака была повторена, но также без успеха, и командующий 11-й армией приступил к перегруппировкам, что являлось верным признаком неудачи. Бои в северной группе прекратились.
Тем временем в дело вступила южная группа — 8-я армия, во главе которой недавно был поставлен ген. Корнилов. 6 июля XVI корпус начал вспомогательную атаку, сбил противника с его передовых позиций на фронте Ляховице — Пороги, завладел ими и удачно отбил все контратаки противника. 7 июля атаковал и XII корпус. 6 дивизий этого корпуса удачно прорвали передовую, промежуточную и главную позиции противника от Ямницы до Загвоздья и захватили свыше 7000 пленных и 48 орудий. На следующий день операция продолжалась, и к 13 июля атакующие части 8-й армии, заняв Калуш, вышли на линию Кропивник — р. Ломница. К этому времени наступательный порыв 8-й армии угас, и на этом прекратились ее успехи.
Наступление русских все же должно было произвести сильное впечатление на германское командование. К месту прорыва начали сосредоточиваться резервы сначала с Русского, а потом и с Французского фронтов. Легкости перекидывания этих последних способствовало поведение французского командования и правительства. Крушение грандиозно задуманной Апрельской операции и официальное заявление правительства об отказе на ближайшее время от наступательных операций развязывали руки германскому командованию. И оно широко этим воспользовалось. В первую очередь было брошено 6 дивизий и из них 2 гвардейские.
Прекращение русского наступления и вновь образовавшиеся на этом фронте внушительные германские силы вызвали у германцев естественное желание использовать положение и при успехе действовать против тыла Румынского фронта. Кроме того, наступление в этом направлении выводило германцев в богатые хлебом Украину и Бессарабию.
Наступление германцев началось 19 июля, причем прорыв сосредоточенной массы был направлен против 11-й армии на фронте Звижень — Поморжаны. После двухдневного боя Русский фронт был здесь прорван, и 11-я армия покатилась назад, обнажив правый фланг соседней 7-й армии. Катастрофа могла бы иметь грандиозные размеры, если бы германцы бросили свою кавалерию в образовавшийся промежуток, но они этого не сделали.
Быстрое отступление 11-й армии вынудило к отходу и 7-ю; она в свою очередь обнажила правый фланг 8-й армии. Это заставило ген. Корнилова, ставшего уже во главе Юго-западного фронта, начать отход 8-й армии, удерживая, однако, у Кимполунга стык с Румынским фронтом. Вся операция приобрела более планомерный характер.
Вслед за прорывом против 11-й и 7-й армий австро-германцы перешли в наступление и в Карпатах против левого фланга 8-й армии. Это направление было особенно опасно для русского командования, так как могло заставить отойти и правый фланг Румынского фронта, но и здесь оно кончилось благополучно, заставив лишь немного осадить этот фланг.
Дальнейший отход Юго-западного фронта происходил почти без нажима противника, и 28 июля русские войска не только окончательно приостановились, но даже начали переходить в ряд частных контратак. Русский фронт к этому времени, оставаясь к северу от Броды на прошлогодней линии, к югу от нее отодвинулся, начиная от Злочева на восток на Збараж — Скалат — Гржималов, далее по р. Збруч до Днестра и далее на Баян и Серет для связи с Румынским фронтом восточнее Кимполунга.
Румынский фронт к весне 1917г. представлял весьма внушительную силу. Здесь на протяжении около 500 км от Кимполунга до устья Дуная было расположено около 600 батальонов русско-румынских войск против действовавших здесь примерно 500 батальонов Центрального союза.
Между 3 русскими армиями была вкраплена одна румынская армия (74 батальона), а другая, еще подготовляемая в тылу французскими инструкторами, должна была занять участок фронта в течение лета. Против русско-румынских армий соответственно были расположены 5 армий германских, австрийских, болгарских и турецких войск.
Румынская армия находилась также в большой степени расстройства.
При таких условиях ожидать успеха наступления на Румынском фронте было трудно, но оно все-таки состоялось и имело успех. 20-24 июля на Фокшанском направлении части 4-й русской и 2-й румынской армий прорвали фронт противника, но ввиду событий на севере Керенский приказал 25 июля прекратить наступление, поставив главной задачей сохранение боеспособности армии.
В свою очередь германцы, освободившись на русском Юго-западном фронте, повели, начиная с 6 августа, сильные атаки на Фокшанском и Окненском направлениях, желая занять здесь богатый нефтеносный район. Самые упорные бои велись ими здесь, а также в долине р. Ойтуз, против русских и румынских войск до 13 августа и окончились потеснением последних на весьма незначительное расстояние на Фокшанском направлении, после чего фронт вновь стабилизировался и боевые операции здесь прекратились до конца войны.
"Армия обезумевших, темных людей бежит ", — доносил Керенскому ген. Корнилов. Так кончилось "знаменитое" наступление Керенского на Юго-западном фронте, погубившее многие тысячи солдат. Непосильное перенапряжение сил больного организма старой армии, потребованное этим наступлением, имело один основной результат — ускорение дальнейшего распада всего Русского фронта. Попытки организовать наступление на Северном и Западном фронтах ни к чему не привели.
Старая армия зашла в тупик, но этого еще не хотело замечать Временное правительство Керенского (князь Львов 8 июля ушел в отставку, и место председателя Совета министров занял Керенский, оставив за собой пост военного министра) и поддерживающий его меньшевистско-эсеровский Совет рабочих и солдатских депутатов. Они-то и предполагали еще раз попытаться восстановить боеспособность старой армии с тем, чтобы еще раз послать ее в наступление.
В ответ на этот замысел Временного правительства, в ответ на желание правительства вывести революционно настроенные части из Петрограда на фронт, в ответ на преступное наступление 1 июля с его последствиями в виде громадных жертв и т.д. — рабочие, солдатские и матросские массы 4-5 июля вышли на улицы Петрограда с лозунгом "Вся власть советам!". В этой демонстрации участвовало более 500 000 рабочих, солдат и приехавших из Кронштадта матросов.
Операции германцев на Русско-румынском фронте не дали им того, на что по соотношению сил, принимая во внимание не только численность, но и состояние армий, они могли рассчитывать.
По старому стилю это наступление произошло в июне и получило название июньского.
|
Румы́нская кампа́ния - одна из кампаний Первой мировой войны , в которой румынская и русская армии противостояли армиям Центральных держав .
В западной историографии рассматривалась как эпизод войны на Балканском театре военных действий ; в российской (советской) - как часть Восточного фронта Первой мировой войны.
Предыстория [ | ]
В политических и военных кругах воюющих стран господствовало мнение, что вступление в войну малых государств сможет существенно изменить ход событий. Поэтому Антанта на протяжении долгого времени пыталась перетянуть Румынию на свою сторону. С начала мировой войны правительство страны заняло позицию «вооружённого выжидания», хотя с 1883 года Румыния входила в союз центральных держав; в то же время, оно приступило к переговорам с Антантой. Обрётшая в 1877 году независимость Румыния находилась в этническом конфликте с Австро-Венгрией . Вступая в войну, она рассчитывала на аннексию Трансильвании , Буковины и Баната - территорий Австро-Венгрии, населённых в основном этническими румынами.
Румынская армия [ | ]
Оптимистический настрой многих политических и военных деятелей относительно вступления в войну Румынии на фоне реального состояния армии короля Фердинанда I был ничем не оправдан. Хотя её численность достигала 650 тысяч, эта цифра едва ли отражала реальную боеспособность. Состояние инфраструктуры было крайне низким, и треть армии была вынуждена нести службу в тылу, чтобы обеспечить хоть какое-то снабжение боевых частей. Таким образом, Румыния смогла направить на фронт всего 23 дивизии . При этом в стране практически отсутствовала железнодорожная сеть, и система снабжения переставала функционировать уже в нескольких километрах вглубь территории противника. Вооружение и оснащение румынской армии было устаревшим, а уровень боевой подготовки - низким. Армия располагала всего лишь 1300 артиллерийскими орудиями, из которых лишь половина отвечала требованиям времени. Географическое положение ещё более усугубляло стратегическую ситуацию. Ни Карпаты на северо-западе, ни Дунай на юге не предоставляли достаточной естественной защиты от возможного вторжения противника. А самая богатая провинция страны, Валахия , непосредственно граничила с Австро-Венгрией на севере и Болгарией на юге и, таким образом, была уязвима перед нападением Центральных держав с двух сторон.
Боевые действия в 1916 году [ | ]
Учения румынской армии
Уже в августе румынская армия предприняла наступление на Венгрию, от которого французский главнокомандующий Жоффр ожидал изменения хода войны. 2-я армия под командованием генерала Григорэ Крайничану и 4-я армия генерала Презана вторглась в Трансильванию и продвинулась местами на 80 км. Наступающая 400-тысячная румынская группировка располагала десятикратным численным перевесом над 1-й австрийской армией Арца фон Штрауссенбурга . Это преимущество, однако, так и не было реализовано. Пути снабжения на занятых территориях были крайне плохими, что стало главной проблемой наступающих войск. И хотя им удалось занять некоторые важные пограничные укрепления, уже первый крупный город на их пути, Сибиу , высветил слабости румынской армии. Даже при крайне немногочисленном австро-венгерском гарнизоне, располагавшемся в городе, румыны из-за проблем с тыловым обеспечением даже не попытались его захватить. Опасаясь новых проблем со снабжением и перспективы немецкой интервенции, оба румынских генерала приостановили все наступательные действия. Таким образом, румынская армия уже в начале сентября 1916 года завязла почти на исходных позициях, находясь на периферии сравнительно малозначимой венгерской провинции, выжидая дальнейших событий и отдав инициативу армиям Центральных держав.
Контрнаступление австрийцев и немцев
Тем временем штаб Ставки Верховного главнокомандующего русской армии направил в помощь румынам 50-тысячную группировку под командованием генерала А. М. Зайончковского . Зайончковский неоднократно жаловался начальнику штаба Ставки генералу Алексееву, что выделенных ему сил недостаточно для выполнения поставленной задачи. Однако Алексеев полагал, что лучше сдать бо́льшую часть Румынии, чем ослаблять другие участки фронта. Что касается западных союзников, то их помощь на протяжении всей кампании заключалась в направлении в Румынию военных миссий, состоявших из нескольких высших офицеров.
Бездействие румынской армии и её союзников привело к сокрушительному поражению Румынии. 1-я австрийская армия Штрауссенбурга и 9-я немецкая армия Фалькенхайна с лёгкостью вытеснили румын из Трансильвании, в то время как объединённые немецко-болгарско-австрийские войска под командованием Макензена начали наступление на Бухарест с южной стороны. Это стратегическое наступление сопровождалось отвлекающими действиями 3-й болгарской армии генерала Тошева вдоль побережья Чёрного моря в сторону Добруджи .
Фронт после окончания румынской кампании
Румынское командование рассчитывало, что русские войска отразят болгарское вторжение в Добруджу и перейдут в контрнаступление, и на защиту Бухареста были выделены 15 румынских дивизий под командованием Авереску . Однако румынско-русское контрнаступление, начавшееся 15 сентября, закончилось провалом. Болгарская армия оказалась очень мотивированной, сражаясь на территории, населенной болгарами. Несмотря на то, что румынам удалось форсировать Дунай и таким образом вступить в Болгарию, операция была остановлена из-за безуспешного наступления на фронте в Добрудже. Русские силы были малочисленны и, за исключением сербского батальона, недостаточно мотивированы. В результате, отвлекающие действия болгарских войск обернулись непредвиденным стратегическим успехом. Русско-румынские войска были отброшены на 100 км на север, а к концу октября болгары сумели овладеть Констанцей и Чернаводой , изолировав таким образом Бухарест с левого фланга. В это же время австрийские войска вернули себе полностью Трансильванию и готовились к броску на румынскую столицу. 23 октября Август фон Макензен нанёс главный удар, форсировав Дунай. Румыны, вынужденные обороняться сразу на трёх направлениях, не смогли оказать какого-либо существенного сопротивления. 29 ноября началось наступление на Бухарест.
В ходе обороны столицы страны французский генерал Бертело, направленный главнокомандующим Жозефом Жоффром, попытался организовать контрудар с фланга, подобный тому, который спас Париж во время битвы на Марне в 1914 году. Энергичный союзник истратил последние резервы румынской армии, не сумев оказать Центральным державам какого-либо серьёзного сопротивления. 6 декабря 1916 года Макензен вошёл в Бухарест. Остатки румынских войск отступили в провинцию Молдову , потеряв при этом ещё восемь из 22 уцелевших дивизий. Перед лицом катастрофы генерал Алексеев направил подкрепления, чтобы помешать наступлению Макензена на юго-запад России.
Боевые действия в 1917 году [ | ]
Пришедшие на помощь румынской армии русские войска остановили в декабре 1916 года - январе 1917 года австро-германские войска на р. Сирет. Болгарские армии остались на юге ближе к своей родине и к бывшим румынским территориям, населенным болгарами, которые переехали в Румынию в 1913 году. Вступление Румынии в войну не улучшило ситуацию для Антанты. Был создан Румынский фронт русской армии, в который вошли Дунайская армия, 6-я армия из Петрограда, 4-я армия из состава Западного фронта и 9-я армия из состава Юго-Западного фронта, а также остатки румынских войск. Потеряв в боевых действиях 1916 года почти всю свою территорию и 250 тыс. чел. убитыми, ранеными и пленными, Румыния практически выбыла из войны.
Для поднятия морального духа солдат , в основном бывших крестьян, была возобновлена законодательная деятельность по завершении аграрной и избирательной реформ. Парламентом были приняты соответствующие конституционные поправки, а король Фердинанд I лично пообещал солдатам-крестьянам землю и право голоса после окончания войны. И к лету 1917 года румынская армия была уже значительно лучше обучена и оснащена, чем в 1916 году, к чему добавилась решимость в войсках не упустить «последний шанс» для сохранения румынской государственности. Активные боевые действия были возобновлены в июле в рамках задуманного российским Временным правительством Июньского наступления . В битве у Мэрэшти (началась 22 июля) румынской армии под командованием генерала А. Авереску удалось освободить около 500 км² территории. Ответное контрнаступление австро-германских войск под командованием Макензена удалось остановить в битве при Мэрэшешти . Считается, что проявленный там героизм румынских солдат фактически спас Румынию от вывода из войны, тем более что русские части в этих военных действиях были довольно пассивны из-за всё усиливавшегося разложения русской армии. К 8 сентября фронт окончательно стабилизировался, и это были последние активные боевые действия на Восточном фронте в 1917 году.
Последствия [ | ]
См. также [ | ]
Примечания [ | ]
Комментарии [ | ]
Литература [ | ]
Органы военного управления Императорская Главная квартира Ставка Верховного главнокомандующего Военное министерство Российской империи Фронты Северо-Западный в августе 1915 разделён на Северный и Западный Юго-Западный Румынский Кавказский в т.ч. Персидский Армии 11 (Блокадная) Дунайская Кавказская Особая (с 08.1916) Корпуса 1-й гвардейский 2-й гвардейский гренадерский жандармский фельдъегерский экспедиционный Армейские : | |||
Обговорив состояние Русской Императорской Армии на пороге 1917 года, мы переходим к непосредственному рассмотрению событий, в которых армия приняла участие.
Диспозиция сторон на Рижском плацдарме перед Митавской операцией.
Как уже говорилось ранее, от заключения сепаратного мира с Центральными Державами отказался и сам Николай II, и тем более российские элиты, уже несколько десятилетий пребывавшие в зависимости от элит Франции и Великобритании. Россия, вступавшая в войну "больным человеком планеты", страной, раздираемой острейшими социальными противоречиями, ввергнутой в идеологический кризис, к 1917 году упала в глазах "союзных" держав до положения полуколонии. Империя продолжила участие в войне, не только чужой для неё и её народа, но к тому же губительной и бесперспективной.
15-16 ноября 1916 года прошла очередная конференция военных руководителей держав Антанты в Шантильи. На ней была разработана общая концепция действий союзных вооружённых сил в близившемся 1917 году. Как и ранее, ведущая роль на ноябрьской конференции стран Согласия принадлежала основному интересанту войны, государству, имевшему наиболее боеспособное и наилучшим образом устроенное среди всего Согласия воинство - Французской Третьей Республике. Соответственно, большая часть идей, заложенных в планы кампании 1917 года, принадлежала Главнокомандующему Французской Армией, маршалу Франции Жозефу Жаку Сезеру Жоффру: человеку, сорвавшему в 1914 году весь германский план войны, победителю Первой битвы на Марне. Жоффр, ярый патриот Франции, в военном планировании остался верен себе и своей Отчизне. Как и на предыдущих конференциях, он продолжал всемерно подчинять действия союзников воле и интересам Третьей Республики.
Маршал Франции Жозеф Жак Сезер Жоффр.
План кампании Антанты в 1917 году зиждился главным образом на идее максимально скорого использования достигнутого союзниками превосходства в силах и средствах над Центральными Державами. Сообразно с этой идеей военные вожди Антанты постановили перейти в наступление на всех основных театрах военных действий, причём наибольшие силы предполагалось задействовать на Сомме уже в начале 1917 года. Союзники торопились нанести своему главному врагу, Германской Империи, мощные удары до того, как в состав Райхсхеера вольются 13 формируемых в глубине Германии дивизий.
Генерал Жоффр подразделил кампанию 1917 года на два периода. В первом, зимнем, армии стран Согласия должны были вести активные действия местного характера с основной целью не допустить ни контрударов Четверного Союза, ни вывода даже малой части неприятельских сил в резерв для дальнейших операций - словом, войска Антанты должны были сковывать противника, не допуская даже возможности перехвата им инициативы. Наконец, во втором периоде намечалось решительное наступление войск Антанты на всех главных фронтах, тогда как на второстепенных продолжались локальные действия с целью сковать и отвлечь силы Центральных Держав.
При этом о близкой победе, про которую так любят вещать монархисты и белогвардейцы всех мастей, среди руководителей Антанты не шло и речи. В верхушке Антанты осознавали военную мощь Германии и остальных Центральных Держав, и потому на скорый триумф не рассчитывали, а полагали, удерживая инициативу, пользуясь превосходством в ресурсах и морской блокадой Германии, наносить последовательные удары до тех пор, пока Четверной Союз не обессилеет до потери возможностей к сопротивлению.
Правда, последовавшие в конце 1916 года события показали, что Антанта переоценивает свои силы и ослабленность Четверного Союза. Разгром войск Антанты на Румынском ТВД, допущенный Алексеевым и русской Ставкой, произвёл сильнейшее впечатление на лидеров Согласия. Особенно болезненно поражение нового союзника было воспринято во Франции, где в результате румынских событий последовали значительные перестановки в управлении. Маршал Жоффр, вокруг которого уже давно плелись всяческие интриги, был смещён с поста Главнокомандующего, и на его место премьер-министр Франции Аристид Бриан назначил дивизионного генерала Робера Жоржа Нивеля, снискавшего славу способного полководца, умело использующего артиллерию, на заключительном этапе Верденской битвы. При этом роль Главнокомандующего отныне была ограничена лишь войсками непосредственно во Франции - общее руководство Вооружёнными Силами Третьей Республики на всех ТВД отводилось военному министерству, органу более политическому и административному, нежели военному, что накладывало отпечаток на действия французских войск на Салоникском и иных второстепенных фронтах.
Дивизионный генерал Робер Жорж Нивель.
Впрочем, общая концепция кампании 1917 года, несмотря на кадровые перестановки во Франции, радикальных изменений не претерпела.
30-31 декабря 1916 года в Ставке Его Императорского Величества в Могилёве состоялось совещание Главнокомандующих фронтами, на котором руководители Русской Императорской Армии, сообразуясь с общими планами Антанты, выработали основные положения кампании русских войск в 1917 году. Согласно этим положениям Вооружённым Силам России зимой надлежало производить частные операции на всех фронтах, а весной начать массированное наступление силами Северного и Западного фронтов - Юго-Западному фронту, изнурённому Ковельской бойней, предстояло ещё долгое время восполнять свои силы, равно как и Румынскому фронту после разгрома ноября-декабря 1916 года. Правда, относительно весенней масштабной операции почти ничего конкретного постановлено не было - все усилия были сосредточены на предстоящих в ближайшее время частных операциях. В подготовке к будущему широкомасштабному наступлению Ставка по-прежнему продолжала руководствоваться старыми, совершенно скомпрометированными ходом войны шаблонами и трафаретами, богатый опыт двух с половиной лет войны практически не анализировался и, как следствие, не использовался, давно уже вскрытые химеры вроде длительной артиллерийской молотилки неприятельских позиций перед атаками не отметались - напротив, в отношении той же артиллерийской подготовки старались всячески увеличить её временную протяжённость, как будто в упор не понимая, что артиллерийская подготовка вскрывает перед неприятелем участок предстоящего наступления и каждый дополнительный её час - лишний час неприятелю для подтягивания резервов. О глубине поражения неприятельских позиций артиллерийским огнём при этом тоже особо не задумывались.
Иным образом дело обстояло в подготовке одной из запланированных на самое начало года частных операций. Эта операция, позднее названная Митавской, была возложена на 12-ю армию Северного фронта. Командарм-12 Радко-Дмитриев вместе своим штабом решил отойти от избитых вредоносных шаблонов, присмотреться к опыту других военачальников.
12-я армия Радко-Дмитриева на рубеже 1916-1917 года удерживала Рижский плацдарм - позицию на южных подступах к Риге, передним краем проходившую на юг от Рижского залива через Тирульское болото и далее по левому берегу рек Аа и Западная Двина.
Генерал от инфантерии Радко Дмитриевич Радко-Дмитриев.
Замысел операции состоял в прорыве обороны германских войск на 29-километровом участке между Тирулем и железной дорогой Рига-Митава с дальнешей задачей выхода на реки Аа, Экау, железнодорожную линию Тукум-Митава-Крейцбург и последующим овладением Митавой. Радко-Дмитриев, осознавая, что чем длительнее артподготовка, тем больше у противника времени подтянуть резервы к участку сражения, пошёл на необычное решение. К тому моменту уже многие военачлаьники экспериментировали с длительностью предварительного артиллерийского огня - достаточно вспомнить, что в начале Брусиловского прорыва артиллерийская подготовка в 9-й армии Лечицкого заняла всего лишь 8 часов, а в 11-й армии Сахарова - и вовсе 6 часов. Однако Радко-Дмитриев пошёл ещё дальше и рискнул пойти на неожиданный и дерзкий шаг - он решил атаковать без артиллерийской подготовки вообще, полагаясь на внезапность удара.
Правда, в верхах Северного фронта идеи Радко-Дмитриева одобрения не снискали. В августе 1916 года главнокомандующим Северного фронта вместо Куропаткина был назначен генерал от инфантерии Николай Владимирович Рузский. При всех недостатках Куропаткина, при его нерешительности, вялости и бесталанности как полководца, нельзя не признать, что он вместе с тем имел и достоинства. Алексей Николаевич обладал сильной административной жилкой, предпринимал усилия по обеспечению вверенных ему войск. Совсем иной склад имел генерал Рузский - карьерист, ставшей притчей во языцех. Помыслами и действиями Рузского всегда двигало стремление выслужиться, показать себя в лучшем свете. В этом своём стремлении он решительно скомпрометировал себя как военачальник ещё в 1914 году.
Генерал от инфантерии Николай Владимирович Рузский.
Радко-Дмитриеву пришлось приложить немало усилий, чтобы добиться от Рузского дозволения на проведение операции. При этом Главкосев разрешил наступление только "в смысле боевой практики для войск" с обязательством обойтись только силами 12-й армии, а всякую ответственность за операцию снял с себя, прямо заявив Радко-Дмитриеву, что операция идёт только на личный риск командарма.
Стремясь достичь наибольшей внезапности, Радко-Дмитриев принял решение начать сражение перед Рождественскими праздниками, когда бдительность германцев будет ослаблена. Кроме того, для введения противника в заблуждение была сымитирована переброска 6-го Сибирского армейского корпуса в Румынию.
Участок наступления Радко-Дмитриев разделил на три подучастка, каждый из которых передавался под ответственность одной из трёх ударных групп. Одингская группа в составе 6-й особой бригады 43-го армейского корпуса наступала на первом 6-километровом подучастке; главная ударная группа, Бабитская, имея в распоряжении 6-й Сибирский армейский корпус и Латышскую стрелковую ливизию, наступала на 15-километровом участке; наконец, на третьем 8-километровом участке оперировала Олайская группа, составленная из 2-го армейского корпуса.
Именно главная Бабитская группа должна была ударить без артиллерийской подготовки, тогда как Одингской и Олайской группам предстояло двинуться в атаку после короткого огневого налёта. Существенно усиливало Бабитскую группу наличие в ней Латышской стрелковой дивизии. Эта дивизия была создана в рамках формирования в Русской Императорской Армии национальных соединений. В статьях о Брусиловском наступлении мы уже рассказывали о 1-й Сербской добровольческой дивизии, сражавшейся в Румынии. На Кавказском фронте сражались Армянские дружины. На рубеже 1916-1917 года на Юго-Западный фронт была направлена 1-я Чехословацкая бригада из пленных австро-венгерских солдат чешского и словацкого происхождения, ещё две Чехословацкие бригады пребывали на стадии формирования; Польские части, отметившиеся летом 1916 под Барановичами массовыми переходами солдат на сторону противника, несмотря на это было решено расширить до масштабов корпуса. В ноябре 1916 года руководство Русской Императорской Армии развернуло собранные ещё в 1915 году батальоны латышей, которых уже имелось 8, в полки. Из 8 развёрнутых полков были созданы две бригады по 4 полка каждая, и эти бригады были сведены в дивизию, насчитывавшую более 36 тысяч человек.
Латышские стрелки в окопах в Прибалтике. Вооружены, возможно, японскими винтовками "Арисака" (точной уверенности нет).
В предыдущих сражениях латыши проявили внушительные боевые качества, и даже в начале 1917 года, в условиях падения дисциплины и почти полного исчезновения боевого духа в основной массе Русской Армии, они сохраняли как железные порядок и субординацию, так и решимость сражаться насмерть. Правда, нельзя не отметить, что это сохранение боеспособности было связано не с некими исключительными качествами латышей, а с тем, что они ещё не повидали того, что довелось повидать русской пехоте, и не понесли таких потерь - к концу 1916 года пехотные дивизии Русской Императорской Армии переменили по шесть составов, а иные по десять и более. При этом подготовку латышских частей проводили не в пример лучше, чем русских, равно как лучшим было их вооружение и материальное обеспечение.
В ночь на 5 января 1917 года на рижском направлении установилась 20-градусная стужа, завыла метель. Под порывами гонимой ледяным ветром пурги бесшумно двинулись к германским позициям стрелки 6-го Сибирского корпуса, в белых маскхалатах и при снежной пелене с трудом отличимые от сугробов, по которым они шли. Миновав нейтральную полосу и преодолев проволочные заграждения, сибиряки переменили осторожные перебежки на стремительный бросок и ворвались в германские окопы. Завязались свирепые рукопашные схватки. В тесноте окопов сражающиеся солдаты более орудовали не штыками, а прикладами, лопатами, топорами и всем, что ни попадётся под руку.
Вынырнувшие из темноты и лютой вьюги сибиряки стали для германцев настоящим громом средь ясного неба. 6-й Сибирский корпус, по мнению германского командования уехавший в Румынию, атаковал немецкие позиции под Ригой и своим рывком совершенно смял германские части. Особенно тяжёлые потери понесла 105-я дивизия противника, лишившаяся не только сотен солдат, но и множества орудий, оставленных на позициях.
За 5 января 6-й Сибирский корпус прорвал германские позиции на двух участках. Весомых результатов достигла и Латышская стрелковая дивизия, атаковавшая в районе лесничества Мангель и взломавшая неприятельскую оборону, заняв район Скудр-Граббе-Скангель.
Неприятель, не ожидавший русского наступления, не имел в районе сражения резервов, отсутствие артподготовки в полосе Бабитской группы не позволило германцам отойти на вторую позицию, и они, будучи застигнутыми врасплох и принуждёнными принять бой на первой позиции, понесли тяжёлые потери.
Однако если в полосе Бабитской группы дело развивалось для русских войск положительно, то на других участках оно приняло скверный оборот с самого начала. Под Одингом первая атака русских войск провалилась, в результате чего эффект внезапности был упущен. 76-мм орудиям, составлявшим основную массу поддерживавшей Одингскую группу артиллерии, оказалось не под силу разбить созданные германцами перед своими позициями заграждения из поваленных деревьев, опутанных колючей проволокой, а растаскивать эти деревья под вражеской ружейно-пулемётной пальбой не представлялось возможным. Несколько раз 6-я особая бригада повторила атаки, но никакого результата, кроме сильнейших потерь, не имела. Попытка совершить обходной манёвр по восточной окраине Тирульского болота сорвалась из-за недостаточной энергичности в действиях.
Германские позиции на Рижском направлении.
Под Олаем события развернулись и вовсе неожиданно. В изнурённых войной частях 12-й армии уже давно на почве общей деморализации начались политические брожения, и с началом Митавского сражения дотоле глухое недовольство солдатской массы выплеснулось наружу: 17-й Сибирский стрелковый полк 2-го Сибирского армейского корпуса отказался идти в атаку и потребовал конституционного правления с ответственным министерством. Волнения, начатые солдатами 2-го Сибирского корпуса, быстро перекинулись на 6-й. Жесточайшими мерами воинские выступления были подавлены, 92 солдата и унтер-офицера были казнены по приговору военно-полевого суда, ещё сотни отправились на каторгу.
Первоначальные успехи Бабитской группы не получили развития. Командование 12-й армии, предложив смелые тактические идеи, не смогло наладить взаимодействие войск на оперативном уровне. Русские оперативные группы действовали изолированно, их отдельные атаки не складывались в общую мозаику единой операции. Имелись и тактические недочёты - например, артиллеристам остро недоставало данных для ведения огня. Кавалерии, способной развить преследование и не дать противнику оторваться, Радко-Дмитриев почти не имел, а все его обращения к Рузскому с просьбой прислать подмогу ожидаемо получали отрицательный ответ.
Несколько дней ещё Радко-Дмитриев производил атаки, пытаясь нащупать слабое место во вражеских порядках и прорваться сквозь укрепления, но тщетно - достичь удавалось только тактических результатов. Германское командование уже подтянуло резервы, бои приняли затяжной характер. Наконец, 11 января Радко-Дмитриев послал командирам корпусов шифрованную телеграмму, в которой предписывал "довольствоваться достигнутыми результатами и временно приостановить наступление, поставив себе ближайшей задачей, прочно утвердиться на занятых новых позициях, не уступая врагу ни шагу". Таким образом, по прошествии недели боёв войска русской 12-й армии прекратили операцию, достигнув лишь продвижения на 2-5 километров.
Установившееся затишье было прервано 23 января уже германскими войсками. Первый удар неприятеля пришёлся по позициям 43-го армейского корпуса. Поддерживаемая мощным артиллерийским огнём, германская пехота произвела удачные атаки вдоль восточного берега Тирульского болота, потеснив русские части. В полосе 6-го Сибирского корпуса немецкая артиллерия весь день, начиная с 7 часов утра, вела убийственные обстрелы. Приданная корпусу 38-я пехотная дивизия была атакована неприятелем, присылаемые ей на помощь подкрепления не смогли пробиться сквозь заградительный огонь немецких орудий, и части дивизии, понеся огромные потери, принуждены были отступить.
На следующий день у Тирульских болот шли локальные бои с переменным успехом. 38-я же дивизия с приданными ей латышскими полками в 9 часов пошла в атаку с целью восстановить занимаемое ранее положение, но смогла продвинуться только на 400 шагов, причём русские части оказались изрядно прорежены артиллерийским и пулемётным огнём германцев. Последующая контратака германских войск вынудила 38-ю пехотную дивизию и латышских стрелков снова отступать.
25 января части русского 43-го корпуса имели ограниченный успех у Тирульского болота. 46-й же корпус с приданными ему войсками отошёл под натиском противника в свои основные окопы. Таким образом, позиции на западном берегу реки Аа, утерянные германскими войсками в начале Митавского сражения, были возвращены неприятелем.
Германские пулемётчики в Прибалтике.
Атаки германских войск продолжались до 3 февраля, однако русским войскам удалось их отбить, и на том Митавское сражение завершилось.
Только в первую неделю Митавской битвы потери русских войск погибшими, пропавшими без вести, пленными и ранеными превысили 23 тысячи человек, в том числе Латышская дивизия потеряла 8 тысяч человек. Тактический успех Бабитской группы не был развит в оперативный, а потому достижения русского наступления оказались ничтожными. Помимо оттеснения противника на 2-5 километров, русские войска смогли захватить тысячу пленных, 13 орудий, 2 прожектора и некоторое количество разного военного имущества, но тем трофеи и ограничивались. Урон, понесённый русскими войсками, совершенно не оправдывался столь малыми результатами, тем более что противник смог вернуть утраченные позиции, а кое-где и потеснить русские войска.
Первые два года мировой войны Румыния придерживалась нейтралитета, выжидая наиболее подходящий момент для перехода на сторону той или иной коалиции. Все это, однако, не мешало ей поставлять Англии пшеницу, снабжать Россию старыми винтовками, пропускать в Турцию переодетых немецких солдат и офицеров, продавать масло и мясо Германии, слать приветственные телеграммы императору Вильгельму.
Высадка союзников в Солониках, взятие Эрзерума и победы русского Юго-Западного фронта положили конец колебаниям Румынии, и 14 августа 1916 года она объявила войну Австро-Венгрии.
Русское командование не верило в реальную помощь фронту от румынской армии и советовало ей направить свои силы против болгар.
Однако румыны, стремясь скорее осуществить свою идею национального объединения, устремились в Трансильванию. В результате четырехмесячных боевых действий румынские войска были разбиты и значительная часть страны оказалась в руках немцев.
Чтобы предотвратить полный крах румынской армии, у которой осталось только 70 тысяч солдат, и остановить немецкое наступление, направленное на юг России, командованию Юго-Западного фронта пришлось осуществить вспомогательную операцию. Она потребовала удлинения фронта русских армий на 500 километров и переброски сюда 35 пехотных и 11 кавалерийских дивизий.
Русские войска заняли позиции по рекам Дунай и Серет, а также в Карпатах. Единственная боеспособная 2-я румынская армия вклинилась между 4-й и 9-й русскими армиями. Другие части румынской армии были реорганизованы, их новое формирование стали осуществлять французы и русские артиллерийские инструкторы. Было создано около 15 румынских дивизий.
10 ноября 1916 года генерал-майор Маннергейм получил на свое имя секретную телеграмму командующего фронтом с приказом немедленно в конном строю выступить на румынский театр военных действий, передав свои позиции пехотной дивизии.
Передача позиций и сборы в дальнюю, почти 20-дневную дорогу заняли около пяти дней. Накануне отправления в путь пришла телеграмма штаба армии - сдать все журналы военных действий дивизии. Офицеры штаба и полков работали день и ночь, вспоминая бесконечные бои, наступления и отступления, величественные летние ночи на Волыни, мучительные лесные дороги, вонючие и грязные стоянки.
И вот наступил последний день пребывания дивизии в Почаеве. На короткой летучке начальник штаба дивизии подполковник Георгиевич рассказал о пути следования полков по маршруту Кременец - Тернополь - Волочиск - Каменец-Подольский - Бричаны - Бэльцы - Яссы - Роман - Бакеу - Аджуд - Одобешти. Были названы места стоянок и ночевок, доложено об организации питания. На офицеров, владеющих французским языком, были возложены функции переводчиков, когда дивизия войдет на территорию Румынии. Короткий молебен перед походом отслужил епископ Кременецкий Дионисий.
Наконец дивизия тронулась в путь под крупным, совсем не осенним дождем, по грязным и разбитым дорогам мимо голых полей и небольших деревушек…
Первая большая стоянка в городе Каменец-Подольском, куда полки вступили поздней ночью. Офицеры военной комендатуры и квартирьеры быстро разместили солдат и офицеров по домам и квартирам. Был организован ужин. Маннергейму и командирам бригад сняли номера в довольно приличной гостинице у центральной площади города. Спать почти не удалось, пришлось рассматривать рапорта командиров полков об утерянных вещах. Маннергейма возмутила наглая ложь командира стародубских драгун, у которого количество пропавших шинелей в полтора раза превышало число убитых и раненых воинов.
Густава, воспитанного в духе экономии и бережливости, когда неукоснительно соблюдается правило «зорко следить за каждой маркой, тратить ее осторожно, с непрерывной бдительностью», всегда удивляло то, что русская армия не имела представления об экономической дисциплине, просеивая, как через решето, бесконечные материальные средства. Как бы то ни было, инцидент с шинелями сильно испортил генералу настроение.
Однако утром, побаловав сахаром верную и безотказную Дези, встретившую генерала тихим ржанием, и легко, совсем по-юношески взлетев в седло, Маннергейм почувствовал прилив силы и бодрости. Вспоминая этот переход, один из офицеров Ахтырского полка говорил: «В любых сложных моментах нашего движения к румынской границе генерал Маннергейм был светским, всегда сдержанным, находчивым и уверенным в себе офицером, с внимательным взглядом холодных глаз».
Полки дивизии быстро прошли Бричаны, остановившись только на три часа, чтобы накормить людей и лошадей. После однодневного отдыха в Бэльцах дивизия вышла к русско-румынской границе.
Через пять часов головной полк дивизии вступил в забитый беженцами и тыловыми армейскими учреждениями город Яссы. Всадники на рысях прошли главную улицу, минуя особняк, где жил румынский король, у ворот которого стоял караул в форме, напоминающей кавалергардов. У места временной стоянки полков дивизии их встретили восторженные толпы русских. Это были члены секты скопцов, которые почти 40 лет назад покинули Россию, чтобы навсегда поселиться за рубежом. Члены этой страшной секты, уроженцы Орловской и Новгородской губерний, в которой мужчины после рождения первого сына кастрируют себя, навсегда лишая потомства, получили полное доверие румын благодаря своей честности и трезвости. К тому же в Румынии они не занимались пропагандой своего учения. Скопцы были большие любители лошадей. Румынские офицеры рассказывали, что после реквизиции лошадей у скопцов те ходили в казармы и объясняли солдатам, какой характер у их прежних лошадей и как с ними нужно обращаться.
Генерал-майор Маннергейм с начальником штаба нанесли короткий визит русскому коменданту города генералу Казакевичу, бывшему преображенцу, которого барон знал еще по Петербургу. Здесь произошла встреча Маннергейма с генералом Крымовым, будущим неудачливым командиром странного похода на Петроград по приказанию Керенского в 1917 году. Крымов очень обрадовался, узнав, что его Уссурийская дивизия будет занимать фронт рядом с полками Маннергейма. Зашел разговор о роковых ошибках государя и «бескровной революции», ярым сторонником которой был Крымов. Барон, слушая разглагольствования Крымова, умело перевел разговор с политического в военное русло.
Когда головной отряд дивизии входил в город Роман, к конной группе офицеров штаба, с которой ехал Маннергейм, примчался взволнованный поручик, доложивший генералу, что на главной площади города у здания магистрата его ожидает командующий 9-й армией генерал Лечицкий.
Барон галопом вместе с адъютантом и начальником штаба обогнал полки и первым въехал в город. Действительно, у магистрата с офицерами и взводом охраны стоял командующий армией.
Маленький, сухой Лечицкий проворно соскочил с лошади и направился к Маннергейму. Генерал сделал то же самое и, приложив руку к козырьку фуражки, начал доклад. Командующий, махнув рукой, остановил его:
Не надо условностей, барон. Я хорошо знаю о вашем блестящем переходе, в котором вы не потеряли ни одной лошади. Вы прекрасный офицер, разрешите обнять и поцеловать вас. Я знаю, что здесь, в Румынии, вам предстоят тяжелые дни. Ее армия, по моим сведениям, уже разгромлена немцами, но мы с вами офицеры и обсуждать приказы Верховного не имеем права. Я приказал хорошо разместить и накормить ваших солдат и офицеров и дать им здесь, в Романе, к моему сожалению, только однодневный отдых. Румыны каждый день кричат о помощи, надо им помочь.
6 декабря полки дивизии направились в дальнейший путь и на другой день в полдень пришли в селение Одобешти, поразившее Маннергейма своими кривобокими домами, пыльными улицами, по которым угрюмо бродили волы. Когда все полки дивизии, артиллерия, саперы, связисты и обоз втянулись в селение, их построили на широком кукурузном поле. Генерал Маннергейм и полковник Георгиевич с группой румынских офицеров, встретивших дивизию, проехали вдоль строя полков. Затем генерал обратился к ним с приветственной речью. Он поблагодарил солдат, унтер-офицеров и офицеров за успешный многокилометровый переход, который они совершили, сравнив их с суворовскими орлами. В конце своей речи Маннергейм отметил, что он верит в то, что дивизия вновь покроет себя славой в боях за освобождение братской Румынии от коварного врага. Он быстро перевел с французского на русский короткое приветствие румынского полковника.
Поручив начальнику штаба и командирам бригад вместе с румынскими квартирьерами размещение солдат и офицеров, генерал на автомобиле, который был прислан за ним, отправился в город Фокшаны. Ехали медленно по ужасному, разбитому беспрерывным движением обозов и распутицей шоссе. Вся местность по сторонам была покрыта толпами беженцев и обозами, тянувшимися на север. Примерно через полтора часа въехали в Фокшаны - центр уезда Путна. Город утопал в садах. Среди голых ветвей прятались маленькие двухэтажные домики с широкими балконами. На улицах было много румынских солдат, среди которых цветными пятнами выделялись молдавские крестьяне.
Штаб 2-й румынской армии находился в большом красивом доме, около которого стояло несколько автомобилей и какой-то странный экипаж, запряженный шестеркой лошадей. На козлах спал усатый солдат.
Командующий армией генерал Авереско встретил Маннергейма у входа. Это был высокий смуглый элегантный офицер с иссиня-черными усами и такими же черными, хитроватыми глазами.
Авереско пригласил Маннергейма в свой кабинет, который был просто загроможден старинной резной мебелью. И уж совсем не к месту здесь были картины с полуголыми парижскими дивами. Быстро был накрыт стол с обилием фруктов и дорогих марочных вин. Командующий начал беседу на прекрасном французском языке, который в Румынии был «языком верхних 10 000». Поговорили о длительном переходе дивизии, вспомнили Петербург, где Авереско учился, даже нашли общих знакомых.
Мой генерал, - обратился командующий к Маннергейму, - разместите свои полки в Одобешти и отдыхайте, дышите нашим прекрасным горным воздухом. Я уже отдал необходимые приказания. Все будет великолепно, клянусь честью.
Однако отдых был коротким. Через два дня к Маннергейму прибыл офицер по особым поручениям командующего румынской армией. Поклонившись, он сказал:
Мой генерал, командующий извиняется перед вами за то, что он прерывает ваш отдых, и посылает вам следующий приказ: «Немедленно выступить в район деревни Коза и принять там в состав своей дивизии 7-ю румынскую бригаду полковника князя Стурдза. По согласованию с генералами Лечицким и Щербачевым ваше соединение получило условное название „Вранча“». Кроме того, мой генерал, командующий передает вам наши оперативные карты и просит познакомиться с ними. Мне поручено дать вам краткую характеристику вашего района боевых действий. Вот, посмотрите на карту, мой генерал. Мы сейчас находимся в самой доступной части Трансильванских Альп, так как их главный хребет здесь понижается и приобретает чисто альпийский характер, образуя горно-лесистые полосы шириной 25–35 километров. Вот видите, здесь много хороших дорог, при доступности гор и перевалов. В долине реки Путны большие дубовые и кленовые рощи, на солнечных склонах - виноградники. Правда, здесь много больших холмов с очень крутыми склонами. Взгляните, здесь две большие реки - Серет, начинающийся в буковинских Карпатах, и Путна с притоком Милково. В своем нижнем течении, от селения Бакеу, река Серет стала серьезным препятствием для нашего общего врага. Вот здесь и там позиции ваших русских и наших румынских войск.
Генерал Маннергейм, поблагодарив румынского майора за подробную информацию, вызвал полковника Шумова и приказал ему выступить с двумя эскадронами улан в район деревни Коза и установить связь с 7-й румынской бригадой.
Подробно изучив румынские оперативные карты, барон приказал генералу Жукову с ахтырскими гусарами и четырьмя орудиями Донской батареи занять селение Гурастраду. Полковнику Смирнову с двумя сотнями оренбургских казаков занять селение Палтинул и установить связь с 3-й румынской дивизией. Остальные части дивизии были поставлены в резерв в район селения Пояна-Неружа. Штаб дивизии разместился в селении Видра.
Вечером с большим конвоем в штаб Маннергейма приехал командир 7-й румынской бригады, самый богатый помещик Румынии, полковник князь Стурдза. Военные действия шли в районе, где он владел семью тысячами гектаров плодородной земли, с тысячами батраков. Его роскошный особняк в Яссах мог соперничать только со зданием русской миссии и был несравним со скромным жилищем короля Румынии.
Перед Маннергеймом стоял человек среднего роста, хорошо сложенный, смуглый, с большими холеными усами и красивой копной волос. Полковника сопровождали три офицера, которые буквально смотрели ему в рот, готовые выполнить любую его прихоть.
Демонстрируя великолепное знание французского языка, князь начал беседу с замечания:
Мой генерал, почему вы разместились в таком плохом доме? Здесь недалеко, всего в восьми километрах, находятся два моих охотничьих домика. Там, генерал, вы будете как в сказке. А какие там у меня служанки! Капитан Хандриу, немедленно отправляйтесь и подготовьте все к приему гостей.
Мой полковник, - ответил Маннергейм, - спасибо вам за заботу, но я со своими солдатами пришел сюда не для отдыха в ваших прекрасных местах. Положение ваше и мое довольно серьезное, и нам не до охотничьих домиков. Прошу вас подойти к карте. Давайте подумаем о наших совместных действиях. Вот видите, на этом 55-километровом фронте, рядом с вашей бригадой, я разместил полки своей дивизии. На левом фланге у нас первый Нерчинский казачий Наследника Цесаревича полк. Я жду встречи с его командиром полковником бароном Петром Врангелем.
Вчера, полковник, мои уланы почувствовали вашу «новость» на своей шкуре. Своим отступлением вы поломали все решения моего штаба, оставив врагу такие важные для нас двоих позиции. Теперь мы лишены хороших конных атак, придется ползать по вашим горам. Вы, полковник, заставили меня срочно атаковать врага у селений Коза и Герастрау.
Мой генерал, главные силы моей бригады сейчас заняли позиции на горном массиве Макредеу, там же стоят две мои артиллерийские батареи.
13 декабря для стабилизации линии фронта генерал Маннергейм приказал оренбургским казакам полковника Ивана Смирнова занять селение Нереюль, выслав одну сотню к высоте 1372. Стрелковому полку румын, который дополнительно вошел в группу «Вранча», генерал приказал продвинуться к селению Барзешти. Стародубские драгуны были поставлены в «горячий резерв».
Подполковник Георгиевич передал срочную телеграмму командующего 2-й румынской армией, гласящую: «Генералу Маннергейму. Любыми силами и средствами приказываю занять станцию Путно. Если нужна моя поддержка, срочно сообщите. Авереско».
Собрав командиров бригад и обсудив сложное положение 12-й кавалерийской дивизии, в которое ее поставили румыны, Маннергейм принял решение создать войсковую группу, предложив возглавить ее полковнику Александру Багалдину. В состав группы были включены по два эскадрона от драгун и улан, три пехотных батальона румын, усиленные двумя самокатными ротами и шестью орудиями.
Вечером 13 декабря войсковая группа с трех сторон атаковала железнодорожную станцию Путно. Враг встретил атакующих ураганным огнем. Бешеная трескотня винтовок с властным аккомпанементом пулеметов отдавалась в горах грозным громовым эхом. Редкой цепью, теряя убитых и раненых, уланы, драгуны и пехотинцы неотступно приближались к немецким позициям.
Стреляя и прибавляя ход, цепи начали смыкаться. Солдаты бегут задыхаясь - жарко, некоторые сбрасывают с плеч шинели. Враг уже близко. В ход вступили штыки. Пугливой толпой, бросая оружие, немцы начали постепенно покидать свои окопы. Станция Путно и небольшой поселок около нее в русских руках. Под конвоем уводят пленных. Всех огорчила печальная весть: во время атаки шальной пулей был убит беспримерно храбрый офицер полковник Багалдин, которого Маннергейм очень ценил. В командование войсковой группой Багалдина вступил полковник Николай Шумов. Он на радостях победы забыл приказать командирам частей переоборудовать немецкие позиции, переориентировав их в сторону неприятеля.
На другой день на рассвете, когда победители мирно отдыхали, опустошив несколько бочек трофейного вина и забыв о сторожевом охранении, немцы, незаметно подойдя с юга, атаковали станцию.
Неся большие потери, в полном беспорядке русские и румыны поспешно отступили.
Узнав об этом, Маннергейм, предельно сдержанный и корректный человек, не выдержал и в пылу гнева «обложил» Шумова всеми известными ему русскими ругательствами, приказав, под страхом офицерского суда чести, немедленно освободить станцию Путно от врага. Генерал дополнительно включил в группу Шумова эскадрон белгородских улан и два батальона румын, приказав бригаде полковника Стурдза прикрывать русские фланги.
Во время атаки станции Путно, когда неприятель стал отходить, 7-я румынская бригада по неизвестной причине начала отступление, оголив фланги войсковой группы Шумова.
Видя, что русские и румыны вот-вот будут окружены неприятелем, генерал Маннергейм приказал им отойти на запасные позиции в горах, к северо-западу от селения Коза.
Связь с полками князя Стурдза оборвалась, так как тот неожиданно двинулся к селению Совежа.
Оценив обстановку и свои боевые возможности, Маннергейм решил, что на правом фланге группы «Вранча» только полковник Алексей Одинцев сможет остановить немецкое наступление.
Срочно формируется новая войсковая группа, включившая в себя бригаду 12-й кавалерийской дивизии, четыре полка румын и четыре орудия. Попытка установить связь с бригадой князя Стурдзы вновь не удалась.
Не успели части полковника Одинцева занять установленные позиции, как поступило сообщение о том, что первый Нерчинский казачий полк Уссурийской кавалерийской дивизии уходит в тыл, оголяя левый фланг группы «Вранча».
Генерал немедленно связался по телефону с командиром Уссурийской дивизии генералом Крымовым и попросил его о встрече. Крымов от встречи уклонился, прислав вместо себя полковника Врангеля.
«Цапля», как в шутку называл Густав барона, ничего конкретного сказать не мог, и вообще было непонятно, зачем он приезжал.
Интересна дальнейшая судьба этого человека. После ухода Крымова на новую должность - командира корпуса - Врангель становится командиром Уссурийской кавалерийской дивизии, затем 7-й дивизии. С августа 1918 года барон в Добровольческой армии на разных командных должностях, а в апреле 1920 года он - главнокомандующий Вооруженными силами Юга России. В эмиграции Врангель основал и возглавил Российский общевойсковой союз. Умер он в 1928 году в Брюсселе, похоронен в Белграде.
Уход с позиций Уссурийской дивизии заставил Маннергейма перебросить в этот район оренбургских казаков, которых потом заменила бригада князя Стурдзы.
Во второй половине дня 16 декабря немцы начали упорное наступление на фронт частей 12-й кавалерийской дивизии. Селение Гара-Тульчин много раз переходило из рук в руки, но русские стойко удерживали свои горные позиции. Правофланговые соседи дивизии - полки князя Стурдзы сохраняли свое положение. Штаб Маннергейма уже несколько дней размешался в грубо «склеенных» из неотесанных камней лачугах, без печей. Здесь пришлось попробовать местное варево из кукурузной муки с чесноком и луком, имеющее вид черного теста.
Утром 17 декабря немцы, прорвав фронт румынских частей на реке Негрелешти, вошли в тыл войсковой группы полковника Одинцева, которому, несмотря на помощь улан, пришлось отступить. Бригада Стурдзы каким-то чудом сохранила свои позиции и даже пленила роту немцев.
18 декабря фронт интернациональной группы «Вранча» стабилизировался. В 16 часов к позициям 12-й кавалерийской дивизии подошла Кавказская туземная дивизия. Командир дивизии князь Дмитрий Багратион сообщил о том, что его полки переходят в подчинение Маннергейма, который, быстро оценив обстановку, передал все подчиненные ему румынские части полковнику князю Стурдзе.
Вечером, впервые за две недели, из города Яссы поступила большая почта. Открыв «Биржевые ведомости», Маннергейм с удивлением прочитал следующее сообщение, обведенное черной рамкой:
«СМЕРТЬ ГРИГОРИЯ РАСПУТИНА
Сегодня в шесть утра, в одном из аристократических особняков столицы, после раута, внезапно окончил жизнь Григорий Распутин-Новых».
Больше никаких сведений на эту тему газета не давала.
Маннергейм несколько раз в Петербурге на дворцовых приемах встречал Распутина, но лично представлен ему не был. В беседах с друзьями и фрейлинами императрицы, особенно Вырубовой, он слышал много, часто противоположных, мнений о «старце». Слух о гибели Распутина быстро разошелся по всем полкам. Офицеры по-разному обсуждали эту смерть, видя в ней залог больших перемен в политике России. Интересны были комментарии солдат. Они говорили: «Царь получил Егория (Георгиевский крест), а царица потеряла своего Григория. Теперь нам легче станет, может, война окончится, ведь Гришка больше воду мутить в России не будет».
В течение 19 декабря положение группы «Вранча» оставалось без изменений. 7-я румынская бригада с приданными ей частями занимала позицию на южном берегу реки Валея Сушица до высот у местечка Совежа. Далее были позиции Кавказской туземной дивизии до селения Топешти. Рядом с ними располагались полки 12-й кавалерийской дивизии до селения Наруж. В резерве были два пехотных полка и один эскадрон улан.
Около восьми часов вечера 20 декабря немцы неожиданной атакой сбили с позиций правофланговые части румын.
Предвидя возможность прорыва фронта своих частей, генерал Маннергейм выдвинул на помощь румынам свой резерв, что позволило до некоторой степени восстановить положение.
На другой день, в полдень, противник атаковал центр группы «Вранча» - Кавказскую туземную дивизию, но был отбит.
Перегруппировав свои части, немцы начали наступать на левый фланг группы «Вранча» с целью обойти его. Этот удар приняли на себя части генерала Жукова, на поддержку которым барон послал две сотни оренбургских казаков.
В ночь с 20 на 21 декабря обстановка на русской линии фронта неожиданно резко изменилась. Все полки Уссурийской дивизии генерала Крымова ушли в тыл, оголив линию фронта между частями генерала Жукова и 3-м румынским корпусом. Участок фронта в районе горного массива с вершиной 1001, которая господствовала над всей местностью, оказался открытым для врага.
Этот «крымовский маневр» поставил группу «Вранча» в тяжелейшее положение. Если бы немцы заняли позиции полков Уссурийской дивизии, то для группы «Вранча» был бы отрезан путь отхода, а противник спокойно бы вышел в тыл 3-го румынского корпуса и всей 4-й русской армии.
Об этом самоуправстве генерала Крымова Маннергейм доложил командующему фронтом, однако вразумительного ответа, кроме «действуйте по обстановке», не получил. Эмигрантские и частично советские военные историки по-разному трактуют этот поступок Крымова. Одни ссылаются на его слова: «…я потерял всякое доверие к моим румынским соседям и отошел, считая себя вправе не подвергать мои части быть отрезанными». Правда, почему-то он забыл, что кроме румын у него были и другие соседи - полки Маннергейма. Иные объясняют поведение Крымова приказом командующего фронтом, которого не получил Маннергейм, о сосредоточении в районе Галаца крупной массы конницы под общей командой генерала графа Келлера. Это соединение предполагалось бросить в тыл немцам.
Военную этику, соблюдение ее в отношениях с соседними частями и соратниками по службе генерал-майор Маннергейм, как вспоминали его друзья, никогда не нарушал. К сожалению, этого не скажешь о многих русских генералах.
Ведя упорные кровопролитные бои с немцами на многокилометровом фронте, группа «Вранча» не имела свободных резервных частей, которые могли бы заполнить разрыв, оставленный полками Крымова. Подсчитав свои возможности, барон направляет сюда три кавалерийских разъезда (60 человек), приказав имитировать русские части.
Вечером 21 декабря противник повел наступление на местечко Совежа - центр фронта группы «Вранча», - и начал массированный артиллерийский обстрел позиций 7-й румынской бригады и приданных ей частей. Не выдержав удара противника, румыны отошли, оставив селение Барзешти.
На другой день в местечко Видру, на помощь частям Маннергейма, подошли три полка 1-й румынской дивизии и полк румынских добровольцев. Все они были направлены в район разрыва фронта.
Под натиском значительных сил неприятеля, поддержанных мощным артиллерийским и пулеметным огнем, линия фронта группы «Вранча» была нарушена. Полки 12-й кавалерийской дивизии начали отходить вдоль долины реки Путна. Разъездам, заполнившим разрыв в линии фронта, тоже пришлось отойти, так как румынские части, которые должны были их сменить, пришли на этот участок очень поздно.
3-я и 13-я румынские дивизии под натиском врага начали отход, несмотря на приказ командира корпуса восстановить свое положение. Румыны своим отступлением поставили под удар неприятеля Уфимско-самарский казачий полк. Учитывая создавшееся положение, генерал Маннергейм направляет на помощь казакам свой последний резерв - румынский полк и один эскадрон ахтырских гусар. В итоге группа «Вранча» осталась без резервов и без связи с 3-м румынским корпусом.
Немцы при поддержке тяжелой артиллерии начали с трех сторон наступление на фронт группы «Вранча». Не выдержав натиска врага, 12-я кавалерийская и Туземная дивизии стали отступать. Маннергейм приказывает восстановить положение своих частей. Но это удается выполнить только 12-й кавалерийской дивизии, и то лишь с большими потерями.
Следующие два дня превратились в «поточное» отступление всех румынских частей. В результате этого 12-й кавалерийской дивизии пришлось оттянуть на три километра свой левый фланг, в то время как правый фланг сам, без приказа, начал отход на восток.
К ночи, опасаясь возможной катастрофы на своем левом фланге, генерал Маннергейм приказывает всем частям группы «Вранча», не теряя связи с 15-й румынской дивизией, отходить на север, ближе к частям 7-й румынской бригады, чтобы предотвратить отступление всей 4-й армии.
К вечеру, когда бои у горного массива немного стихли, офицеры штаба, зная, что в этот день, как и все западные христиане, их командир празднует Рождество Христово, подготовили скромный рождественский стол с бутылкой французского шампанского и маленьким подарком - набором немецких трофейных зажигалок.
Узнав о потере главного горного массива с высотой 1001, командующий 2-й румынской армией приказал всем подчиненным ему частям атаковать его. Начались упорные бои.
Днем 26 декабря, когда 12-ю кавалерийскую дивизию сменили части третьего румынского корпуса, Маннергейм сразу же перевел их в свой резерв.
Остальным частям группы «Вранча» было приказано оборонять фронт от селения Ракоаза до Сербешти. В тот же день в тылу группы «Вранча» завершили сосредоточение три дивизии 3-го кавалерийского корпуса генерала графа Келлера.
На участке, который обороняла бригада полковника князя Струдзы, все время шли упорные бои, которые постепенно охватили правый фланг Туземной дивизии.
28 декабря генерал Маннергейм принял решение сменить части Туземной дивизии, сильно потрепанные в последних, удачных для нее боях, частями, подчиненными князю Стурдза. Однако князь заявил, что его полки вконец измотаны и дальше он держаться не может. Маннергейм приказал 12-й кавалерийской дивизии сменить туземцев, а временно исполняющему должность командира дивизии генералу Жукову принять общее командование боевым участком.
29–31 декабря положение группы «Вранча» не изменилось, она вела умеренные бои. В 16 часов последнего дня года генерал-майор Маннергейм перевел штаб дивизии, выполняющий функции штаба группы «Вранча», в селение Варница, где был организован новогодний вечер, на который впервые были приглашены медицинские сестры.
Около 23 часов сели за столы. Хотя вина и еды было достаточно, праздничного настроения в коллективе офицеров не ощущалось. Сказывалась усталость, накопленная за годы войны, и неизвестность, которую каждому сулил 1917 год. Первый тост генерала Маннергейма был очень коротким:
Господа, молю Бога, чтобы счастье, здоровье и военные удачи не покидали нас в Новом году!
Последним был лаконичный тост начальника штаба дивизии подполковника Михаила Георгиевича: «За нашу Россию, господа!»